Ничего чище, сердечней.и человечней этого фильма за тридцать лет не появилось.Увы...Но если он вышел в 21 году это вселяет большую надежду...Когда-то в девяностые попал томик Белых стихов.Я была потрясена величавостью этих сокровищ.И заметила музыкальность И помог мне выстоять в Духе.Да.Да.Именно.Ну и автору фильма :это ж и самой надо быть уникальной,чтобы сотворить такое Чудо.Огромное Вам спасибище из Украины.Подписка.
Памяти Ю. Левитанского. Это книга. Лишь начало. Только самый первый лист. Только завязь. Дуновенье. Только строки сверху вниз. Только медленно, неспешно прорезается пунктир между слов перемещеньем. Словно тени, странный мир. Но проснулась, раскрутилась, растревожилась строка. В этой перебежке строчек скрыт сюжет ещё пока. Но уже заявлен повод, обозначена стезя, осторожно, постепенно ждёт, что можно, что нельзя. И встаёт, и нарастает там мелодия одна, будто птица вылетает из раскрытого окна. Что за птица? Кто узнает? То ль ворона, то ль скворец. Эта книга открывает свои двери, наконец. Свои двери, окна, душу открывает навсегда в светлые воспоминанья, в обожжённые года. И волнует, дразнит, манит, непривычный тот размер. Вызревает жизнь однажды на экране в полутьме. Как во сне, мы любим, верим лишь мгновение одно - "...жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!".
Левитанский -- это доброта и премудрость!!!
Спасибо Юрию Левитанскому за проникновенные и трогательные стихи.
Абсолютно согласны с вами.
Лекарство для души.
Спасибо большое!
И вам спасибо за добрые слова.
Благодарю❤
Ничего чище, сердечней.и человечней этого фильма за тридцать лет не появилось.Увы...Но если он вышел в 21 году это вселяет большую надежду...Когда-то в девяностые попал томик Белых стихов.Я была потрясена величавостью этих сокровищ.И заметила музыкальность И помог мне выстоять в Духе.Да.Да.Именно.Ну и автору фильма :это ж и самой надо быть уникальной,чтобы сотворить такое Чудо.Огромное Вам спасибище из Украины.Подписка.
Спасибо большое. Автор будет рад вашим словам.
Памяти Ю. Левитанского.
Это книга. Лишь начало. Только самый первый лист.
Только завязь. Дуновенье. Только строки сверху вниз.
Только медленно, неспешно прорезается пунктир
между слов перемещеньем. Словно тени, странный мир.
Но проснулась, раскрутилась, растревожилась строка.
В этой перебежке строчек скрыт сюжет ещё пока.
Но уже заявлен повод, обозначена стезя,
осторожно, постепенно ждёт, что можно, что нельзя.
И встаёт, и нарастает там мелодия одна,
будто птица вылетает из раскрытого окна.
Что за птица? Кто узнает? То ль ворона, то ль скворец.
Эта книга открывает свои двери, наконец.
Свои двери, окна, душу открывает навсегда
в светлые воспоминанья, в обожжённые года.
И волнует, дразнит, манит, непривычный тот размер.
Вызревает жизнь однажды на экране в полутьме.
Как во сне, мы любим, верим лишь мгновение одно -
"...жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!".