1:55:55 Вспомнились слова из известной песни: "Один лишь батюшка Ленин хороший был вождь"))) Тут я заступлюсь за Ленина, хоть отчасти и согласен с Муравьевым. Муравьев на счёт Ленина с одной стороны прав. Действительно, историко-философское образование Ленина фрагментарно, и он, конечно же, прежде всего практик, пусть и великий. Но, с другой стороны, Муравьев противоречит себе, записав Чаадаева, Белинского и Герцена в великие русские философы, но отказав при этом Ленину. Ведь и у Чаадаева, и у Белинского, и у Герцена в области историко-философских познаний та же фрагментарность, пожалуй, ещё даже большая, чем у Ленина. Ведь, согласно самому Муравьеву, они даже до Гегеля не дошли, а остановились на Шеллинге. И они не писали специально философских работ, у них так же преимущественно приложение философии к практическим вопросам, как, в основном, и у Ленина. Но, в отличие от них, все же, Ленин, во-первых, стоял уже на более высокой ступени, т.к. уже был проникнут Гегелем, а во-вторых, и в самой практике сделал несоизмеримо больше, чем каждый из них. Так что тут Муравьев совершенно не прав, поставив в философии этих трёх выше Ленина. Возможно, ему важно было подобрать троих из позапрошлого века, и троих из прошлого, т.е. для каждого века именно троих. Тогда, получается, может для него Ленин выше в философии той троицы из XIX века, но ниже Лифшица, Ильенкова и Линькова. Для Ленина в таком случае в ХХ в. уже не хватает места. Но, ведь Лифшиц и Ильенков, можно сказать, стояли на плечах Ленина, даже если Муравьев в чем-то и прав на счёт того, что философская ограниченность Ленина ограничивала и их. Но им бы самим вряд ли понравилось, что их поставили выше Ленина. В философии они прежде всего и есть последователи Ленина, без Ленина их бы и близко не было. Так что, все же, Муравьев, отказав Ленину, не прав. Не надо брать на каждый век прямо чтобы непременно три. Точнее, даже, вот как выходит. Три имени в XIX в., три имени в ХХ в., а Ленин на рубеже веков, он принадлежит двум векам сразу. Так что правильно рассматривать семь имён, а не шесть.
Женщина с красным зонтом .. Дождливый посев осыпает июнь, крошась на брусчатки, асфальт, черепицы, на тросы больших электрических струн, на крыши, макушки, навесы и лица. В ручье хлопья пены густой, дождевой. Бетонное русло вдаётся в ливнёвку, впадая в болотные стоки с водой, какие очистят, и станут обновкой. На окнах, очках молодая роса, как бисер, хрустальные ленты и стразы. Ползёт градоносная муть и гроза по небу свинцовому с запахом газов. Железные краски. Мышиный пейзаж. Золистый, бескровный и пепельный выкрас. Ненастливый и монохромный коллаж. Мир гробово-мертвенный, будто на вынос. И только лишь женщина в нраве живом средь курток, сапог, свитеров толстокожих, в плаще капучино и с красным зонтом чарует, как роза, средь серых прохожих!
1:55:55 Вспомнились слова из известной песни: "Один лишь батюшка Ленин хороший был вождь"))) Тут я заступлюсь за Ленина, хоть отчасти и согласен с Муравьевым.
Муравьев на счёт Ленина с одной стороны прав. Действительно, историко-философское образование Ленина фрагментарно, и он, конечно же, прежде всего практик, пусть и великий. Но, с другой стороны, Муравьев противоречит себе, записав Чаадаева, Белинского и Герцена в великие русские философы, но отказав при этом Ленину. Ведь и у Чаадаева, и у Белинского, и у Герцена в области историко-философских познаний та же фрагментарность, пожалуй, ещё даже большая, чем у Ленина. Ведь, согласно самому Муравьеву, они даже до Гегеля не дошли, а остановились на Шеллинге. И они не писали специально философских работ, у них так же преимущественно приложение философии к практическим вопросам, как, в основном, и у Ленина. Но, в отличие от них, все же, Ленин, во-первых, стоял уже на более высокой ступени, т.к. уже был проникнут Гегелем, а во-вторых, и в самой практике сделал несоизмеримо больше, чем каждый из них. Так что тут Муравьев совершенно не прав, поставив в философии этих трёх выше Ленина. Возможно, ему важно было подобрать троих из позапрошлого века, и троих из прошлого, т.е. для каждого века именно троих. Тогда, получается, может для него Ленин выше в философии той троицы из XIX века, но ниже Лифшица, Ильенкова и Линькова. Для Ленина в таком случае в ХХ в. уже не хватает места. Но, ведь Лифшиц и Ильенков, можно сказать, стояли на плечах Ленина, даже если Муравьев в чем-то и прав на счёт того, что философская ограниченность Ленина ограничивала и их. Но им бы самим вряд ли понравилось, что их поставили выше Ленина. В философии они прежде всего и есть последователи Ленина, без Ленина их бы и близко не было.
Так что, все же, Муравьев, отказав Ленину, не прав. Не надо брать на каждый век прямо чтобы непременно три. Точнее, даже, вот как выходит. Три имени в XIX в., три имени в ХХ в., а Ленин на рубеже веков, он принадлежит двум векам сразу. Так что правильно рассматривать семь имён, а не шесть.
Женщина с красным зонтом
..
Дождливый посев осыпает июнь,
крошась на брусчатки, асфальт, черепицы,
на тросы больших электрических струн,
на крыши, макушки, навесы и лица.
В ручье хлопья пены густой, дождевой.
Бетонное русло вдаётся в ливнёвку,
впадая в болотные стоки с водой,
какие очистят, и станут обновкой.
На окнах, очках молодая роса,
как бисер, хрустальные ленты и стразы.
Ползёт градоносная муть и гроза
по небу свинцовому с запахом газов.
Железные краски. Мышиный пейзаж.
Золистый, бескровный и пепельный выкрас.
Ненастливый и монохромный коллаж.
Мир гробово-мертвенный, будто на вынос.
И только лишь женщина в нраве живом
средь курток, сапог, свитеров толстокожих,
в плаще капучино и с красным зонтом
чарует, как роза, средь серых прохожих!