Насмотренность дичью . Машиновладельцы, стада пассажиров проносятся мимо, как молнии свет. Их мерзостный ток из железа и жира опять провоцирует матный ответ. Я трясся, когда было пакостно духу. Сейчас же трясёт от потоков мирских. Мне хочется в лес, где рай взору и слуху, не в иге оков и не сжаты виски. Тут скалят мечи и буржуйские зубы, дерутся за самок, купюры и трон, воюют и ссорятся пошло и тупо, оставив врагу предпоследний патрон. Со мною соседствует то, что немило. В меня проникают беспутства, как яд. Нутро покидают раздумья и силы. Внутри отторженье и нервный парад. Премного корыстно-навязчивых леди, торговок, клиентов и пёстрых реклам, невежливо-хмурых и шумных соседей, бесед, превращающих литеры в хлам. В порядках цепочки больших неполадок. Из хлёстких воззрений я плети создал, чтоб вновь отбиваться от глаз и нападок, базарных повадок и тех, кто устал. Дичаю и злею в среде волчеоких. Хотя говорят, что дичают в бору. Вмешавшись в толпу, остаюсь одиноким. Так лучше быть в чаще совсем одному...
Насмотренность дичью
.
Машиновладельцы, стада пассажиров
проносятся мимо, как молнии свет.
Их мерзостный ток из железа и жира
опять провоцирует матный ответ.
Я трясся, когда было пакостно духу.
Сейчас же трясёт от потоков мирских.
Мне хочется в лес, где рай взору и слуху,
не в иге оков и не сжаты виски.
Тут скалят мечи и буржуйские зубы,
дерутся за самок, купюры и трон,
воюют и ссорятся пошло и тупо,
оставив врагу предпоследний патрон.
Со мною соседствует то, что немило.
В меня проникают беспутства, как яд.
Нутро покидают раздумья и силы.
Внутри отторженье и нервный парад.
Премного корыстно-навязчивых леди,
торговок, клиентов и пёстрых реклам,
невежливо-хмурых и шумных соседей,
бесед, превращающих литеры в хлам.
В порядках цепочки больших неполадок.
Из хлёстких воззрений я плети создал,
чтоб вновь отбиваться от глаз и нападок,
базарных повадок и тех, кто устал.
Дичаю и злею в среде волчеоких.
Хотя говорят, что дичают в бору.
Вмешавшись в толпу, остаюсь одиноким.
Так лучше быть в чаще совсем одному...
м и л о ...