Оранжево-сизый рассвет января . Рассвет в облаках как дымящий костёр, оранжево-сизый, как старая пряжа, сочащийся соком хурмы из всех пор, живущий над старым и скорченным кряжем. Жемчужной метелью осыпана ширь, как пеплом, какой сюда бросили ветры. Проспекты обмазал нетающий жир, прилипнув к основе кривых километров. Трескучий, колючий и хваткий мороз сковал кирпичи, синтепон и металлы, не произнеся маломальских угроз и не пригрозив воронёною сталью. Сосульки оскалились стаей собак, которые ищут бессильную жертву, вошедшую в арку и двор, во мрак, в ловушку, тупик, где бандиты и смерти. Серебрянокрылый размах облаков замедленным кадром парит надо мною, семь лет незабывшим святую любовь и женщину, ставшую чьей-то женою. Из труб колосится дымов теплота, как вата, меха и их мелкие части. А в малоквартирных домах темнота. И ты где-то спишь, позабыв наше счастье...
Спасибо! Очень красиво! Как хорошо, что эти сокровища дошли до наших дней!
Оранжево-сизый рассвет января
.
Рассвет в облаках как дымящий костёр,
оранжево-сизый, как старая пряжа,
сочащийся соком хурмы из всех пор,
живущий над старым и скорченным кряжем.
Жемчужной метелью осыпана ширь,
как пеплом, какой сюда бросили ветры.
Проспекты обмазал нетающий жир,
прилипнув к основе кривых километров.
Трескучий, колючий и хваткий мороз
сковал кирпичи, синтепон и металлы,
не произнеся маломальских угроз
и не пригрозив воронёною сталью.
Сосульки оскалились стаей собак,
которые ищут бессильную жертву,
вошедшую в арку и двор, во мрак,
в ловушку, тупик, где бандиты и смерти.
Серебрянокрылый размах облаков
замедленным кадром парит надо мною,
семь лет незабывшим святую любовь
и женщину, ставшую чьей-то женою.
Из труб колосится дымов теплота,
как вата, меха и их мелкие части.
А в малоквартирных домах темнота.
И ты где-то спишь, позабыв наше счастье...