Балдицын П.В. - Реализм 19 века. Теккерей "Ярмарка тщеславия"

Поделиться
HTML-код
  • Опубликовано: 10 ноя 2024

Комментарии • 7

  • @ЧаоТик
    @ЧаоТик 2 года назад +6

    Спасибо! Этот роман перевернул моё отношение к книгам и к учебе в целом. Меня словно гром поразил... я поняла как можно жить, что жизни разные, случаи разные, чувства разные. К одной и той же ситуации можно по-разному относиться. Благодарна Теккерею за свое взросление.. рада, что книга пришлась в пору

  • @ТаняНаумова-ъ9э
    @ТаняНаумова-ъ9э 2 года назад +5

    Слушаю и балдею

  • @dingarden
    @dingarden 3 года назад +12

    Огромное спасибо за запись лекции! Слушаю перед коллоквиумом на журфаке МГУ :)

  • @людаиванова-ж1ц
    @людаиванова-ж1ц 10 месяцев назад +1

    Теккерей прочитан мною в юности и прослушан в настоящее время. И с юмором у писателя все в порядке.
    Диккенс стал предтечей Капитала Маркса - некоторые мрачные картины быта просто написаны одной кистью. Выводы сделаны, конечно, противоположные.

  • @childeroland4217
    @childeroland4217 Год назад

    Любовь превыше всего

  • @aleshkaemelyanov
    @aleshkaemelyanov 3 месяца назад +1

    Животный быт конца 1990-ых
    ............
    Ковчег коммуналки терзает мой слух.
    Ансамбль из всех отвратительных звуков,
    как Тартар из самых больших оплеух,
    какие в мой разум привносят лишь муку.
    В нём гадость сплетений из разных идей:
    оркестры, скандалы и детские крики,
    несчастья и вонь испражнений людей,
    и смрад продуктовый, и зверские лики.
    От пола вибрация, крики с боков,
    поток барабанных ударов по плитам
    и шёпот наказанных с разных углов...
    Привычные сцены казённого быта.
    Тут каждые сутки какой-то разлад!
    Вчера созерцал драку в комнате пятой.
    Сегодня тревожит рёв женский и мат.
    А позавчера лился список проклятий.
    Здесь неисцеляемость грусти жильцов,
    несчастные бытности в трёх поколеньях,
    сношения не означают любовь -
    злость и алкоголь - спонсоры этих трений.
    Сверкание искр за клеткой грудной.
    Моё раздраженье кипит, как Везувий.
    И опепелённый густой сединой
    я в комнатном карцере, в центре безумья.
    Так, глядя на этот безустальный ад
    и незавершаемость грязи и жести,
    лишь ненормативные мысли бурлят,
    вводя меня в бешенство с жаждою мести.