Улица Комиссаржевской Алёшка Емельянов Каштановый град и громадины окон, и сумрак от веток, в побелке стволы, над тропкой отпавший, кружащийся локон, как будто бы помнит дворянства балы, зелёные кущи и красные стены, сухая брусчатка, квадраты земли, вся улица, будто модельная сцена и пир фотографий до полной луны, и жёлто-салатные коврики-листья порой устилают недлинный проспект, виднеются редко кленовые кисти, и тем дополняют оттенками цвет, влюблённые пары и тихие встречи, как будто бы райский проход, уголок, и трогают снова прохожих за плечи ладони, покинувши крон потолок, молочные лица, листы штукатурки, и серые фоны меж лаковых рам, и тут не бывает толпы и окурков, деревья, как своды, скрепившие храм, в жару и осенне таится прохлада, асфальтовой почвы широкая гладь... И этому острову сердце так радо, когда перед взором мифический сад! ......
Улица Комиссаржевской
Алёшка Емельянов
Каштановый град и громадины окон,
и сумрак от веток, в побелке стволы,
над тропкой отпавший, кружащийся локон,
как будто бы помнит дворянства балы,
зелёные кущи и красные стены,
сухая брусчатка, квадраты земли,
вся улица, будто модельная сцена
и пир фотографий до полной луны,
и жёлто-салатные коврики-листья
порой устилают недлинный проспект,
виднеются редко кленовые кисти,
и тем дополняют оттенками цвет,
влюблённые пары и тихие встречи,
как будто бы райский проход, уголок,
и трогают снова прохожих за плечи
ладони, покинувши крон потолок,
молочные лица, листы штукатурки,
и серые фоны меж лаковых рам,
и тут не бывает толпы и окурков,
деревья, как своды, скрепившие храм,
в жару и осенне таится прохлада,
асфальтовой почвы широкая гладь...
И этому острову сердце так радо,
когда перед взором мифический сад!
......