Безветрие Бездвижье в далёкой деревне, и пламя стихает в дыму - не ладится акт обогрева. С чего бы? Никак не пойму. И вроде сухие поленья средь зяби январской зимы. От веры, раздува, молений нет пользы и малой, увы. Жильё обступила прохлада, мороз обжимает с боков, клубится белейшая вата, туманная мёрзлость снегов. Остывшие печи и стены под тяжкою сизостью туч. И спички бессильны на смене, и ветер два дня не ревуч. Раскидистый штиль опоясал, и зимняя быль замерла. Минуты уж кажутся часом. Не дрогнет ветвинкой ветла. Избушки рядком одичавшим колеют от стужи, дрожат. Тазы и кровати, и чаши смерзаются в ящиках хат. Их трубы не дышат, бездельны. Нет тяги, хоть чист дымоход, как будто на дудочке белой играет коварный Господь...
Безветрие
Бездвижье в далёкой деревне,
и пламя стихает в дыму -
не ладится акт обогрева.
С чего бы? Никак не пойму.
И вроде сухие поленья
средь зяби январской зимы.
От веры, раздува, молений
нет пользы и малой, увы.
Жильё обступила прохлада,
мороз обжимает с боков,
клубится белейшая вата,
туманная мёрзлость снегов.
Остывшие печи и стены
под тяжкою сизостью туч.
И спички бессильны на смене,
и ветер два дня не ревуч.
Раскидистый штиль опоясал,
и зимняя быль замерла.
Минуты уж кажутся часом.
Не дрогнет ветвинкой ветла.
Избушки рядком одичавшим
колеют от стужи, дрожат.
Тазы и кровати, и чаши
смерзаются в ящиках хат.
Их трубы не дышат, бездельны.
Нет тяги, хоть чист дымоход,
как будто на дудочке белой
играет коварный Господь...