По асфальту, мимо цемента, Избегая зевак, под аплодисменты Обитатели спальных аррондисманов. Социального дна, классы нац.элементов. Мимо зданий муниципального центра. И статуи вице-мэра, насвистывая концерты; Я спускаюсь беспрецедентно оправдан. И лицемерно помилованный - тридцатилетний. Бля, меня явно любит Вселенная. Не знай меня все, - я вряд ли бы уцелел там. Но, видимо, мэру надо улице бедной продать Было милосердие да правосудие щедрое - хер знает... Я живой, спасибо фортуне! Я балансирую через пропасти на ходулях. Иду, сутулясь, и подпрыгиваю, как дурень, Сквозь судьбы и бури, к неуловимой Ultima Thule. Я думал, время вышло, вымя выдоено. На дороге рытвины и выбоины, валуны и глыбы На моей тропе меж мира, войны. Одни считают, что я сильно хитровы*банный. Другие - видят во мне наивный мир игр и книг. Ты пойми: я - гибрид, я вырос: и таким, и таким. Я не был задуман для света софитов, интриг. И адреналина, выбор линии судьбы не хитрит. Я просто годами писал и смотрел в окно. Зачёркивал, стирал, неустанно толстел блокнот. Хрупкие миры распадались во тьме на стол, Покуда мёртвые кумиры взирали со стен во двор. Я был один, мироздание по краю вело. Теперь, из каждого киоска смотрит моё е*ло. Но что изменилось? Ничего внутри, а с виду - зело! Ведь закрутили в узелок сильные мира сего. До того, что стресс, кипиш, бег, квиддич. Раньше я думал, что в тридцать лет - финиш. Но я здесь, видишь, - Glenfiddich. Они куксились, сдулись. Хули ты не сгинешь? Они что-то просят и портят воздух и нервы. Судмедэксперт то ли кровь, то ли сперму. Суке - руку и сердце, издателям - букера, сделки. Читателям - чучела в клетке. Эй! Я видел цирк ваш с виселицы. Забудьте Сунь-цзы и Лао-цзы. Ведь в этом цирке лишь два пути: Суицид или стоицизм. И если выбрал не суицид, тогда - терпи, Хватит ныть, дай во всю идти. И да, мы ссым, каждый сыт, страх и солипсизм, Но на зло миру мы взлетим среди суеты. Мой город вне времени, Вне территории, племени, рода и империи. Троя, Помпеи, Рим... Мой город - морок и видение, Что во тьме видит Бедуин. Мой город на горе руин. Мой город - лабиринт, я по нему слепой и неумелый гид; И мой город не верит им. Его правление внутри, Но не под горой, и не в мэрии. Я - стоик, будто Луций Сенека, Cпускаюсь от палаццо элиты к улицам Гетто. Раз уцелел, то надо жить и глубже дышать. И Девочка "*издец" ушла, предав, но я переживу и это... Ты ответь на такой вопрос мне: Может ли творец жить в башне слоновой кости? Вхожем быть дворец или яро против вельмож, Или сохранять свой нейтралитет...
![Oxxxymiron - Башня из слоновой кости [INSTRUMENTAL] | Prod. by Jell Beatz](http://i.ytimg.com/vi/WxXjMp7gtyA/mqdefault.jpg)
![Oxxxymiron - Башня из слоновой кости [Instrumental]](/img/1.gif)
По асфальту, мимо цемента,
Избегая зевак, под аплодисменты
Обитатели спальных аррондисманов.
Социального дна, классы нац.элементов.
Мимо зданий муниципального центра.
И статуи вице-мэра, насвистывая концерты;
Я спускаюсь беспрецедентно оправдан.
И лицемерно помилованный - тридцатилетний.
Бля, меня явно любит Вселенная.
Не знай меня все, - я вряд ли бы уцелел там.
Но, видимо, мэру надо улице бедной продать
Было милосердие да правосудие щедрое - хер знает...
Я живой, спасибо фортуне!
Я балансирую через пропасти на ходулях.
Иду, сутулясь, и подпрыгиваю, как дурень,
Сквозь судьбы и бури, к неуловимой Ultima Thule.
Я думал, время вышло, вымя выдоено.
На дороге рытвины и выбоины, валуны и глыбы
На моей тропе меж мира, войны.
Одни считают, что я сильно хитровы*банный.
Другие - видят во мне наивный мир игр и книг.
Ты пойми: я - гибрид, я вырос: и таким, и таким.
Я не был задуман для света софитов, интриг.
И адреналина, выбор линии судьбы не хитрит.
Я просто годами писал и смотрел в окно.
Зачёркивал, стирал, неустанно толстел блокнот.
Хрупкие миры распадались во тьме на стол,
Покуда мёртвые кумиры взирали со стен во двор.
Я был один, мироздание по краю вело.
Теперь, из каждого киоска смотрит моё е*ло.
Но что изменилось? Ничего внутри, а с виду - зело!
Ведь закрутили в узелок сильные мира сего.
До того, что стресс, кипиш, бег, квиддич.
Раньше я думал, что в тридцать лет - финиш.
Но я здесь, видишь, - Glenfiddich.
Они куксились, сдулись. Хули ты не сгинешь?
Они что-то просят и портят воздух и нервы.
Судмедэксперт то ли кровь, то ли сперму.
Суке - руку и сердце, издателям - букера, сделки.
Читателям - чучела в клетке.
Эй! Я видел цирк ваш с виселицы.
Забудьте Сунь-цзы и Лао-цзы.
Ведь в этом цирке лишь два пути:
Суицид или стоицизм.
И если выбрал не суицид, тогда - терпи,
Хватит ныть, дай во всю идти.
И да, мы ссым, каждый сыт, страх и солипсизм,
Но на зло миру мы взлетим среди суеты.
Мой город вне времени,
Вне территории, племени, рода и империи.
Троя, Помпеи, Рим... Мой город - морок и видение,
Что во тьме видит Бедуин.
Мой город на горе руин.
Мой город - лабиринт, я по нему слепой и неумелый гид;
И мой город не верит им. Его правление внутри,
Но не под горой, и не в мэрии.
Я - стоик, будто Луций Сенека,
Cпускаюсь от палаццо элиты к улицам Гетто.
Раз уцелел, то надо жить и глубже дышать.
И Девочка "*издец" ушла, предав, но я переживу и это...
Ты ответь на такой вопрос мне:
Может ли творец жить в башне слоновой кости?
Вхожем быть дворец или яро против вельмож,
Или сохранять свой нейтралитет...
Через какую программу делал?
Moises