На мой взгляд, самое интересное в фильме -это когда дочка прислала запись, и в конце, когда в психушке она говоила, что нужно любить, что любят все. Я теперь понимаю, почему некоторые люди отнесли фильм к жанру "ужасы". Быть как все - старшный ужас.
Да, я думал о том, что все эти люди: смотритель, конвойные, все эти служащие, большей частью кроткие, добрые люди, сделались злыми только потому, что они служат. Сделалось все это оттого, - думал Нехлюдов, - что все эти люди - губернаторы, смотрители, околоточные, городовые - считают, что есть на свете такие положения, в которых человеческое отношение с человеком не обязательно. Ведь все эти люди - и Масленников, и смотритель, и конвойный, - все они, если бы не были губернаторами, смотрителями, офицерами, двадцать раз подумали бы о том, можно ли отправлять людей в такую жару и такой кучей, двадцать раз дорогой остановились бы и, увидав, что человек слабеет, задыхается, вывели бы его из толпы, свели бы его в тень, дали бы воды, дали бы отдохнуть и, когда случилось несчастье, выказали бы сострадание. Они не сделали этого, даже мешали делать это другим только потому, что они видели перед собой не людей и свои обязанности перед ними, а службу и ее требования, которые они ставили выше требований человеческих отношений. В этом все, - думал Нехлюдов. - Если можно признать, что что бы то ни было важнее чувства человеколюбия, хоть на один час и хоть в каком-нибудь одном, исключительном случае, то нет преступления, которое нельзя бы было совершать над людьми, не считая себя виноватым. Все дело в том, - думал Нехлюдов, - что люди эти признают законом то, что не есть закон, и не признают законом то, что есть вечный, неизменный, неотложный закон, самим Богом написанный в сердцах людей. От этого-то мне и бывает так тяжело с этими людьми, - думал Нехлюдов. - Я просто боюсь их. И действительно, люди эти страшные. Страшнее разбойников. Разбойник все-таки может пожалеть - эти же не могут пожалеть: они застрахованы от жалости, как эти камни от растительности. Вот этим-то они ужасны. Говорят, ужасны Пугачевы, Разины. Эти в тысячу раз ужаснее, - продолжал он думать. - Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, простые добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, то есть, чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно. Вне этих условий нет возможности в наше время совершения таких ужасных дел, как те, которые я видел нынче. Лев Николаевич Толстой. Воскресение - цитаты - citaty.info/book/lev-nikolaevich-tolstoi-voskresenie
Кино
Достойный фильм.
На мой взгляд, самое интересное в фильме -это когда дочка прислала запись, и в конце, когда в психушке она говоила, что нужно любить, что любят все. Я теперь понимаю, почему некоторые люди отнесли фильм к жанру "ужасы". Быть как все - старшный ужас.
и намного страшнее ужас - быть не как все) Сердце разрывается на куски от презрения
@@user-ru3kx6cm7y, почему Вы так считаете? Самое ужасное - не быть собой, подлаживаться под окружение!
Да, я думал о том, что все эти люди: смотритель, конвойные, все эти служащие, большей частью кроткие, добрые люди, сделались злыми только потому, что они служат.
Сделалось все это оттого, - думал Нехлюдов, - что все эти люди - губернаторы, смотрители, околоточные, городовые - считают, что есть на свете такие положения, в которых человеческое отношение с человеком не обязательно. Ведь все эти люди - и Масленников, и смотритель, и конвойный, - все они, если бы не были губернаторами, смотрителями, офицерами, двадцать раз подумали бы о том, можно ли отправлять людей в такую жару и такой кучей, двадцать раз дорогой остановились бы и, увидав, что человек слабеет, задыхается, вывели бы его из толпы, свели бы его в тень, дали бы воды, дали бы отдохнуть и, когда случилось несчастье, выказали бы сострадание. Они не сделали этого, даже мешали делать это другим только потому, что они видели перед собой не людей и свои обязанности перед ними, а службу и ее требования, которые они ставили выше требований человеческих отношений. В этом все, - думал Нехлюдов. - Если можно признать, что что бы то ни было важнее чувства человеколюбия, хоть на один час и хоть в каком-нибудь одном, исключительном случае, то нет преступления, которое нельзя бы было совершать над людьми, не считая себя виноватым.
Все дело в том, - думал Нехлюдов, - что люди эти признают законом то, что не есть закон, и не признают законом то, что есть вечный, неизменный, неотложный закон, самим Богом написанный в сердцах людей. От этого-то мне и бывает так тяжело с этими людьми, - думал Нехлюдов. - Я просто боюсь их. И действительно, люди эти страшные. Страшнее разбойников. Разбойник все-таки может пожалеть - эти же не могут пожалеть: они застрахованы от жалости, как эти камни от растительности. Вот этим-то они ужасны. Говорят, ужасны Пугачевы, Разины. Эти в тысячу раз ужаснее, - продолжал он думать. - Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, простые добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, то есть, чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно. Вне этих условий нет возможности в наше время совершения таких ужасных дел, как те, которые я видел нынче.
Лев Николаевич Толстой. Воскресение - цитаты - citaty.info/book/lev-nikolaevich-tolstoi-voskresenie
есть такая притча про отравленную воду. там мужик был не такой как все.
это история из книги "Вероника решает умереть"